Неточные совпадения
Гребцы, хвативши разом в двадцать четыре весла, подымали вдруг все весла вверх, и
катер сам собой, как легкая птица, стремился по недвижной зеркальной поверхности.
На
катере они пили с калачами чай, подходя ежеминутно под протянутые впоперек реки канаты для ловли рыбы снастью.
Еще до чаю <хозяин> успел раздеться и выпрыгнуть в реку, где барахтался и шумел с полчаса с рыбаками, покрикивая на Фому Большого и Кузьму, и, накричавшись, нахлопотавшись, намерзнувшись в воде, очутился на
катере с аппетитом и так пил чай, что было завидно.
Скоро в городских магазинах появились его игрушки — искусно сделанные маленькие модели лодок,
катеров, однопалубных и двухпалубных парусников, крейсеров, пароходов — словом, того, что он близко знал, что, в силу характера работы, отчасти заменяло ему грохот портовой жизни и живописный труд плаваний.
Пантен, крича как на пожаре, вывел «Секрет» из ветра; судно остановилось, между тем как от крейсера помчался паровой
катер с командой и лейтенантом в белых перчатках; лейтенант, ступив на палубу корабля, изумленно оглянулся и прошел с Грэем в каюту, откуда через час отправился, странно махнув рукой и улыбаясь, словно получил чин, обратно к синему крейсеру.
Вожеватов. А назад поедем, на
катерах разноцветные фонарики зажжем.
Иван. На катерах-с. И посуда, и вина, все от нас пошло-с; еще давеча отправили; ну, и прислуга — всё как следует-с.
Вожеватов. Постараемся, скучать не будете, на том стоим. Мы третий
катер прихватим, полковую музыку посадим.
Паратов. Илья, поезжай! Чтоб
катера были готовы! Мы сейчас приедем.
Вожеватов. Гаврило, запиши! Сергей Сергеич, мы нынче вечером прогулочку сочиним за Волгу. На одном
катере цыгане, на другом — мы; приедем, усядемся на коврике, жженочку сварим.
Паратов. Послушайте: мы едем всей компанией кататься по Волге на
катерах — поедемте!
Семья Трифонова была на даче; заговорив Самгиных до отупения, он угостил их превосходным ужином на пароходе, напоил шампанским, развеселился еще более и предложил отвезти их к морскому пароходу на «Девять фут» в своем
катере.
— Не стыдно ли трусить? — говорил Викентьев. — Чего вы боитесь? Я за вами сам приеду на нашем
катере… Гребцы у меня все песенники…
Когда мы садились в
катер, вдруг пришли сказать нам, что гости уж едут, что часть общества опередила нас. А мы еще не отвалили! Как засуетились наши молодые люди! Только что мы выгребли из Пассига, велели поставить паруса и понеслись. Под берегом было довольно тихо, и
катер шел покойно, но мы видели вдали, как кувыркалась в волнах крытая барка с гостями.
Они написали на бумаге по-китайски: «Что за люди? какого государства, города, селения? куда идут?» На
катере никто не знал по-китайски и написали им по-русски имя фрегата, год, месяц и число.
Но во время нашей прогулки вода сбыла, и
катер трогал килем дно.
Ни одной караульной лодки не было на рейде; часа через три они стали было являться, и довольно близко от нас, но мы послали
катер отбуксировать их дальше.
Мы догнали товарищей, которые уже садились в
катер.
Наш
катер вставал на дыбы, бил носом о воду, загребал ее, как ковшом, и разбрасывал по сторонам с брызгами и пеной. Мы-таки перегнали, хотя и рисковали если не перевернуться совсем, так черпнуть порядком. А последнее чуть ли не страшнее было первого для барона: чем было бы тогда потчевать испанок, если б в мороженое или конфекты вкатилась соленая вода?
Едва наш
катер вышел за ворота, на третий рейд, японские лодки прижались к каменьям, к батареям и там остались.
Катер вышел из ветра и стал прямо; парус начал хлестать о мачту; матросы взялись за весла, а я в это время осматривал Паппенберг.
Сзади ехал
катер с караулом, потом другой, с музыкантами и служителями, далее шлюпка с офицерами, за ней
катер, где был адмирал со свитой.
Когда, после молебна, мы стали садиться на шлюпки, в эту минуту, по свистку, взвились кверху по снастям свернутые флаги, и люди побежали по реям, лишь только русский флаг появился на адмиральском
катере.
Порядок тот же, как и в первую поездку в город, то есть впереди ехал капитан-лейтенант Посьет, на адмиральской гичке, чтоб встретить и расставить на берегу караул; далее, на баркасе, самый караул, в числе пятидесяти человек; за ним
катер с музыкантами, потом
катер со стульями и слугами; следующие два занимали офицеры: человек пятнадцать со всех судов.
«На берег кому угодно! — говорят часу во втором, — сейчас шлюпка идет». Нас несколько человек село в
катер, все в белом, — иначе под этим солнцем показаться нельзя — и поехали, прикрывшись холстинным тентом; но и то жарко: выставишь нечаянно руку, ногу, плечо — жжет. Голубая вода не струится нисколько; суда, мимо которых мы ехали, будто спят: ни малейшего движения на них; на палубе ни души. По огромному заливу кое-где ползают лодки, как сонные мухи.
Сзади нас
катер — и тому то же, и там хохот.
Мы ушли и свободно вздохнули на
катере, дивясь, как люди могут пускаться на таких судах в море до этих мест, за 1800 морских миль от Кантона!
Поднялась суматоха: баркас,
катера с утра до вечера перевозили с берега разного рода запасы; люди перетаскивали все наше имущество на фрегат, который подвели вплоть к «Кемпердоуну».
Наконец объявлено, что не сегодня, так завтра снимаемся с якоря. Надо было перебраться на фрегат. Я последние два дня еще раз объехал окрестности, был на кальсадо, на Эскольте, на Розарио, в лавках. Вчера отправил свои чемоданы домой, а сегодня, после обеда, на
катере отправился и сам. С нами поехал француз Рl. и еще испанец, некогда моряк, а теперь commandant des troupes, как он называл себя. В этот день обещали быть на фрегате несколько испанских семейств, в которых были приняты наши молодые люди.
Волнение было крупное,
катер высоко забирал носом, становясь, как лошадь, на дыбы, и бил им по волне, перескакивая чрез нее, как лошадь же.
Их маленькие лодки отделились от больших и пошли, не знаю зачем, за нашими
катерами.
Мы ездили без всякого уже церемониала, в двух
катерах.
Наши уехали в Кантон, а я в это время лежал в лихорадке и в полусне слышал, как спускали
катер.
На последнее полномочные сказали, что дадут знать о салюте за день до своего приезда. Но адмирал решил, не дожидаясь ответа о том, примут ли они салют себе, салютовать своему флагу, как только наши
катера отвалят от фрегата. То-то будет переполох у них! Все остальное будет по-прежнему, то есть суда расцветятся флагами, люди станут по реям и — так далее.
Мы все ближе и ближе подходили к городу: везде, на высотах, и по берегу, и на лодках, тьмы людей. Вот наконец и голландская фактория. Несколько голландцев сидят на балконе. Мне показалось, что один из них поклонился нам, когда мы поравнялись с ними. Но вот наши передние шлюпки пристали, а адмиральский
катер, в котором был и я, держался на веслах, ожидая, пока там все установится.
Вчера нас человек шесть-семь отправились в
катере к одной из деревень.
«Ваше высокоблагородие! — прервал голос мое раздумье: передо мной матрос. —
Катер отваливает сейчас; меня послали за вами». На рейде было совсем не так тихо и спокойно, как в городе.
Катер мчался стрелой под парусами. Из-под него фонтанами вырывалась золотая пена и далеко озаряла воду. Через полчаса мы были дома.
Матросы молча сидели на дне шлюпки, мы на лавках, держась руками за борт и сжавшись в кучу, потому что наклоненное положение
катера всех сбивало в одну сторону.
Один из наших
катеров приставал к берегу: жители забегали, засуетились, как на Гамильтоне, и сделали такой же прием, то есть собрались толпой на берег с дубьем, чтоб не пускать, и расступились, когда увидели у некоторых из наших ружья.
Паппенберг на минуту отнял у нас ветер: сделался маленький штиль, но лишь только мы миновали гору,
катер пошел чесать.
Едва
катер тронулся с места, флаги всех наций мгновенно развернулись на обоих судах и ярко запестрели на солнце.
Вообще весь рейд усеян мелями и рифами. Беда входить на него без хороших карт! а тут одна только карта и есть порядочная — Бичи. Через час
катер наш, чуть-чуть задевая килем за каменья обмелевшей при отливе пристани, уперся в глинистый берег. Мы выскочили из шлюпки и очутились — в саду не в саду и не в лесу, а в каком-то парке, под непроницаемым сводом отчасти знакомых и отчасти незнакомых деревьев и кустов. Из наших северных знакомцев было тут немного сосен, а то все новое, у нас невиданное.
На другой день рано утром отправлен был баркас и
катера, с вооруженными людьми, к тому месту, где это случилось.
Издали, с передового
катера, слабо доносились к нам звуки музыки.
Паруса надулись так, что шлюпка одним бортом лежала совершенно на воде; нельзя было сидеть в
катере, не держась за противоположный борт.
Наконец, адмиральский
катер: на нем кроме самого адмирала помещались командиры со всех четырех судов: И. С. Унковский, капитан-лейтенанты Римский-Корсаков, Назимов и Фуругельм; лейтенант барон Крюднер, переводчик с китайского языка О. А. Гошкевич и ваш покорнейший слуга.
Когда наши стали садиться в
катер, корейцы начали бросать каменья и свинчатки и некоторых ушибли до крови; тогда в них выстрелили дробью, которая назначалась для дичи, и, кажется, одного ранили.
Было свежо,
катера делали длинные и короткие галсы, вдруг поворачивали, лавировали и обрезали один другого, то есть пересекали, гоняясь, друг другу путь.
Вчера отвели насильно две их лодки дальше от фрегата; сам я не видал этого, но, говорят, забавно было смотреть, как они замахали руками, когда наши
катера подошли, приподняли их якорь и оттащили далеко.
Ветер дул NO, свежий и порывистый: только наш
катер отвалил, сейчас же окрылился фоком, бизанью и кливером, сильно лег на бок и понесся пуще всякой тройки.